Новые переводы из абхазской поэзии
Баграт Шинкуба – классик абхазской литературы, сумевший успешно преодолеть устойчивость традиций. Это реформатор абхазского стиха, его формы и содержания. Все, что написано им, пропитано национальным духом. Поэтому его стихи так запоминаются и привлекают внимание переводчиков. И я тому не исключение. Предлагаю вниманию читателей новые переводы из лирики выдающегося поэта.
Владимир Зантариа
Приближался всадник,
как буря
В пустыне, накрытой саваном,
Оставил я белый свой след.
Надежда служила мне гаванью, –
Ликуя, я встретил рассвет.
Разбилась фелюга у выступа,
Всю дорогу скрипела она.
Кто знает,
что в море я выстрадал?
Все развеяв, притихла волна.
Туман предо мною рассеялся,
Над холмами край неба сиял.
Чей-то призрак вдали
мне мерещился,
Как мираж чей-то
облик мерцал.
Приближался всадник, как буря,
Ослепил меня блеск газырей.
Подскочил он ко мне, негодуя,
Слова его – стрел острей.
«Наших гор имена ты предал?
И давно ль ты
отрекся от них?
Лучше гор, что найдешь
в мире этом?
Без тебя ж обойдутся они».
Сколько гнева в его разговоре?
Как кровожадны его слова?
Кто знает,
что я выстрадал в море?!
И все с вихрем смешала волна…
Я слышал голос…
Я слышал голос.
Он был неугомонен.
Я слышал голос
каждый божий день.
Был тем странным звуком
я встревожен, –
Что маячил предо мной,
как тень.
То эхом грома.
То шепотом невнятным,
Иль как чей-то смутный
долгий зов?
Может, это ветра
стон надсадный,
Мне душу будоражит
вновь и вновь?
Может, дни весны моей –
былые,
Все тщатся
достучаться до меня?
Иль песня мной не спетая,
тоскуя,
Ко мне вернулась,
память теребя?
А , может, снится мне порою,
Что с того света слышен
чей-то глас?
Сражался друг за той
седой горою,
И однажды в пекле боя он угас?
Иль те, кого не смог оплакать,
Не в силах скрыть
безмолвный гнев?
Иль щедро солнечным теплом
обласкан,
Кузнец стрекочет нараспев?
Не призрак ли тех
проступков – старых,
Все ходит по моим пятам?
Иль мерещится
душе моей усталой
Шум ветра здесь и где-то там?
Я слышал голос.
Он был неугомонен.
Я слышал голос
каждый божий день.
Был тем странным звуком
я встревожен,
Что маячил предо мной,
как тень.
***
Дует ветер: ревет и злится,
Гнутся деревья
под страшным напором.
Замерли птицы.
Где б угнездиться?
Утихомирится буря не скоро.
Я следил за стихией –
с окраины сада:
Запутались листья
в воздушные сети…
Ветер их жизни лишил –
беспощадно,
И с ним же танцуют
свой танец смерти…
Прорастет мой корень
новой веткой
Сочными увешана плодами,
Яблоня росла и ствол крепчал.
Обветшала и она с годами,
И в корнях сок жизни иссякал…
«В чем причина тлена
и дряхления?»
Всех гнетет
назойливый вопрос?
О, нет!
Я не прошу благодаренья,
За то, что ношу тяжкую я нес.
«Суждено ль покинуть мир
бесследно?» –
Тянут мысли в дебри забытья…
Прорастет мой корень
новой веткой –
Кану тотчас в омут небытия…
***
Стоит апацха,
Плели ее предки.
Душе в ней уютно,
Опоры– крепки!
Дым пепельно-сизый
Над нею клубится!
Я под ветхою кровлей,
Привык суетиться.
Войду и выйду –
С талисманом от сглаза!
Так бодрствовать буду
До смертного часа.
***
Где же прежних страстей
дуновенье?
Дней моих радостных
дух остыл.
Первых вешних цветов
цветенье
Вновь пробуждает
угасший пыл…
Всплеск ранних цветов
порою бесплоден,
Но он услаждает душу и взор.
Да, миг искушения
весной мимолетен,
Но спасибо ему
за обманчивый флер…
***
Он шел по выжженной
пустыне.
Где ж глоток воды испить?
Солнце жжет.
Песок не стынет.
Чем же жажду утолить?
Путник путь свой продолжает,
Не привык роптать, тужить.
Но жажда мучает, терзает…
Где ж глоток воды испить?
Вдруг! О Боже! Что за чудо?
Зажурчал в песках родник.
Как к волшебному сосуду
Человек к струе приник.
Бывает: от земных страданий
Глоточек счастья нас спасет!
До дна испив родник желания,
Достойно путник
путь пройдет!
Перевод с абхазского
Владимира Зантариа